«Другая» концепция ядерного сдерживания

Воспроизводится с любезного разрешения Главного редактора «ВПК» М.М. Ходаренка Опубликовано в выпуске № 21 (438) за 30 мая 2012 года

Переход от взаимно гарантированного уничтожения
к взаимно гарантированной безопасности

«Военно-промышленный курьер» знакомит читателей с весьма интересным мнением о путях решения крайне злободневной проблемы, волнующей все мировое сообщество.

Сразу хочу оговориться:

а) автор не является человеком с девиантным мышлением (могу справку показать);

б) он в курсе основных направлений дискуссии о путях повышения безопасности ядерного сдерживания – от основного направления официальных переговоров по ядерному разоружению до концепции Global Zero и от взаимно гарантированного уничтожения к взаимно гарантированной безопасности;

в) высоко ценит проделанную в этих направлениях работу и уверен, что в случае если она приведет к заключению многосторонних соглашений, мир действительно станет намного безопаснее;

г) непосредственный толчок написанию данного материала дал отчет «Проблема нестратегического ядерного оружия» EASI (Евро-атлантической инициативы в области безопасности), подготовленный под руководством И. Иванова, В. Ишингера и С. Нанна (февраль 2012 года), откуда почерпнуты некоторые данные и идеи.

Тем не менее считаю, что несколько своеобразный взгляд на проблему может оказаться полезным хотя бы для того, чтобы под новым углом рассмотреть краеугольный вопрос современности.

Исходные положения

1. Ядерное оружие не средство ведения военных действий, а средство сдерживания потенциального агрессора. Притом, как показывает опыт Второй мировой войны, даже стоя на краю пропасти, воюющие государства могут и не использовать «последний довод королей». (Известен сделанный в 1935 году прогноз Штаба РККА, что «будущая война будет войной аэрохимической». Все вроде бы логично: самым эффективным ОМП было химическое оружие. Самым эффективным средством его доставки – авиация. А самым эффективным ограничителем – инстинкт самосохранения лично руководителей государств: одно дело – посылать под пули безымянные миллионы, другое дело – своих детей и жен фактически загонять в газовую камеру.)

2. Русско-японская война была, по-видимому, последней полномасштабной войной, в которой победитель оказался хоть в какой-то степени в выигрыше. Из последующих крупных военных конфликтов победители выходили с такими катастрофическими потерями, что иначе как пирровой их победу нельзя было назвать. Империи победителей распались, как и империи побежденных. И наступил «закат Европы». Исключение – США, которые вели «заморские войны» в первой половине ХХ века с очевидной для себя выгодой, став державой № 1 за какие-то 30 лет. Однако последующие крупномасштабные конфликты, в которые Соединенные Штаты оказались втянуты (Вьетнам, дважды Ирак, Югославия, Афганистан), ничего кроме заметных финансовых потерь и ослабления геополитических и экономических позиций стране не принесли. Таким образом, рациональные соображения лежать в основе современных войн не могут. Тем не менее «большая» война возможна как результат технологического сбоя в системе управления стратегическими силами, либо ошибки решения в цейтноте, либо очевидной глупости, либо самоубийственного следования какой-либо догме (два последних варианта – суть одно и то же).

3. Не существует систем со стопроцентной надежностью и, следовательно, ненулевая вероятность несанкционированного применения стратегических носителей есть.

4. Подобно механике, где существует формальное описание движения двух тел, но задача «рассыпается» при увеличении их числа, переход от двусторонних российско-американских (советско-американских) соглашений к многосторонним соглашениям порождает сложности значительно большего порядка. Тем более при вовлечении «параллельных» проблем, таких как глобальная ПРО.

Рассмотрим зоны возможных полномасштабных военных конфликтов с угрозой применения ядерного оружия (таблица 1). (Мне кажется, что на такие вопросы, в обсуждении которых мне доводилось участвовать в последние три года, как «Закончилась ли холодная война?», «Евро-атлантическое сообщество безопасности: миф или реальность?», жизнь дала ответ. Войн между странами «от Ванкувера до Владивостока» не будет. И этой реальности уже больше десяти лет. Это, конечно, тема для отдельного разговора, однако настало время признать: «закат Европы» состоялся и центр внимания России должен переместиться в АТР, Центральную и Среднюю Азию (Евразию). Европа за каких-то 20 лет из желанного будущего превратилась в ностальгическое прошлое. Наше отношение к ней должно свестись к простой, хоть и слегка двусмысленной формуле: нужно повернуться к Европе спиной и снабжать ее газом.) При этом автор исходя из собственного видения международного положения дает оценку вероятности каждого из подобных конфликтов и обращается с просьбой к читающим этот текст: дайте, пожалуйста, свою оценку подобной вероятности.

Таблица 1

 Практически во всех этих случаях имеется заметный дисбаланс конвенциональных вооруженных сил потенциальных участников конфликта и ядерные потенциалы сторон можно классифицировать и по их военно-политическим целям (таблица 2). 

Таблица 2. Военно-политические цели поддержания ядерных потенциалов сторон

 В соответствии с различным видением приоритетов, стоящих перед государствами в сфере ядерного сдерживания, существенно различается и состав их ядерных сил, причем, что интересно, чем более высока вероятность конфликта (согласно таблице 1), тем большая доля боеголовок приходится на нестратегические (тактические) средства.

И немудрено: если для тактических боезарядов предусмотрено хоть какое-то боевое применение, то для стратегических носителей работает лишь один сценарий применения – апокалипсис.

Однако диалектика есть диалектика, и наличие стратегических вооружений способствовало возникновению еще ряда проблем, существенно влияющих на положение в мире. Выделю две.

1. Будучи порождением жесточайшего и самого длительного политического конфликта ХХ века – холодной войны – сейчас стратегические ядерные силы России и США, нацеленные на все значимые военные, промышленные и гражданские объекты друг друга, сами стали причиной существенных осложнений в наших межгосударственных отношениях. Крайне нежелательно, чтобы в этой цепочке причин и следствий появилось новое звено.

2. Стремление обезопасить свои страны от этой смертоносной угрозы дало толчок новой гонке – гонке противоракетных вооружений. И снова любопытное смешение следствий и причин: появившиеся в качестве ответа на угрозу СЯС системы ПРО могут дать толчок новому витку развития первых.

Заглядывая вперед, в будущее ХХI века, потенциальную гонку вооружений, обреченных на неприменение, поневоле рассматриваешь как пьесу абсурда.

 Предлагается следующее

Давайте попробуем сначала просто ввести в дискурс стратегию сдерживания, основанную на использовании исключительно тактического ядерного оружия, и проработать хотя бы самые общие контуры перехода к такой стратегии. Здесь важно уточнить терминологию. В отличие, например, от термина «нестратегическое ядерное оружие» (см. упомянутый в начале отчет EASI) под тактическим подразумевается ядерное оружие, однозначно «привязанное» к средствам доставки дальностью до 300–400 километров.

Идея вроде бы абсурдная. Сейчас, наоборот, огромное внимание уделено постепенной ликвидации именно тактического оружия, поскольку оно сложнее контролируется в применении, сложнее охраняется при хранении (извините!) и транспортировке.

И все-таки давайте попробуем взвесить плюсы и минусы такой стратегии.

1. Основное преимущество очевидно: даже полномасштабный конфликт, случайный или нет, не будет носить апокалипсический, цивилизационно-определяющий характер.

2. Обмен ядерными ударами в полосе развертывания готовящихся к наступлению армий губителен для агрессора и менее болезнен для обороняющейся стороны (хотя, конечно, потери все равно будут очень велики).

3. По этой причине полноценное развертывание тактического ядерного оружия будет стимулировать разведение основных масс вооруженных сил сторон на расстояние 200–300 километров друг от друга.

4. Конфликт будет управляем и в любой момент может быть остановлен.

5. Потери мирного населения (при условии своевременной его эвакуации из приграничной зоны), гражданских и промышленных объектов, национальных инфраструктур будут ограниченны.

6. Существование государств и самой человеческой цивилизации в современном ее виде не ставится под вопрос.

7. Отказ от нацеленности на взаимно гарантированное уничтожение радикально улучшит климат международных отношений.

О недостатках этого подхода уже было сказано. Добавлю еще главный, на мой взгляд, его недостаток: необходимость слома стереотипов, преодоления сопротивления некоторых элементов ВПК (другие, наоборот, такой подход поддержат).

Огромную сложность представляет собой также вовлечение в указанный процесс ряда радикальных ядерных или субъядерных государств (опять она, «задача трех тел»). Для таких случаев нужны предложения по контролю и пресечению от имени ООН, но без риска непринятия решений в кризисных условиях. Возможно, решения должны приниматься специализированной профессиональной, а не политической структурой, аналогичной МАГАТЭ.

Некоторые основные элементы такой стратегии видятся следующим образом.

1. Тактическое ядерное оружие должно быть только трех типов:

а) боеголовки ракет «земля-земля», «земля-море» с дальностью до 300–400 километров. Никаких ракет типа «море-земля», «воздух-земля», БРПЛ с ядерными боеголовками. Конструкции боеголовок и носителей не должны допускать обход этого правила;

б) стационарные ядерные мины;

в) возможно, но это нужно обсудить дополнительно, артиллерийские снаряды крупных калибров (в том числе для минометов, рельсотронов и т. п.).

Никаких ядерных авиабомб, никаких крылатых ракет и БЛА с ядерными зарядами и т. д. И уж тем более никакого развертывания оружия (вообще никакого) в космосе. Более того, естественным элементом такой стратегии могло бы быть сокращение потолка средств поражения, например, до 30 километров, что ограничит возможности гиперзвуковых БЛА.

Вопрос о количественных ограничениях мне пока самому неясен. Вроде бы таких ограничений быть не должно, поскольку речь идет о заведомо оборонительных вооружениях, но это (как, впрочем, и все остальное) еще обсуждать и обсуждать…

2. Рубежи развертывания тактического ядерного оружия – не ближе 200–300 километров от границ с тем, чтобы в зону поражения попадало не более 100 километров приграничной территории другой стороны. Однако возможно и детальное описание рубежей развертывания. На этих рубежах разрешается строительство защищенных объектов, прикрытых системами ПРО, что ставит потенциального агрессора, который попытается выдвинуть свои тактические ударные системы ближе к границе, в заведомо невыигрышное положение. При этом тактические ядерные средства поражения будут вне досягаемости друг друга, зато сконцентрировавшиеся для нападения армии окажутся в зоне возможного удара еще на стадии развертывания.

3. Нарушение условия 2 должно рассматриваться как casus belli и автоматически давать повод для нанесения удара по выдвинутым за установленные рубежи ядерным средствам поражения.

4. Отмена понятия секретности для разработки, производства, размещения и утилизации ядерного оружия. Полная открытость для контроля и свобода наблюдения за НИИ, КБ, предприятиями, складами, базами, частями. Такой режим сделает невозможным или бессмысленным совершенствование наступательных вооружений, поскольку новые технологии станут моментально общеизвестны. Прекратит раскручиваться маховик ОМП. Что, собственно, и требуется.

Таким образом, будет снят с повестки дня ряд острых вопросов:

* переход от взаимно гарантированного уничтожения к взаимно гарантированной безопасности;
* решение проблемы стратегической ПРО.

С учетом всего изложенного предлагаю создать временную творческую группу для проработки различных аспектов такого подхода.

Кто готов поучаствовать?

Евгений Савостьянов,
заместитель председателя правления Центра содействия российско-американскому сближению,
генерал-майор в отставке.